Кир
Сергей Палий
Кир
Страницы: 1, 2
У Витьки дрожали губы и подбородок. Он глотал слезы и шептал: "Псих, псих какой-то, просто псих…"
* * *
Когда поднимал глаза, то видел старого человека, сидящего на диванчике, когда опускал — песок. Чувствовал боль, подкатывающую к горлу, сводящую скулы, сдавливающую виски, непреодолимую, вязкую… А на самом деле все было в порядке. Не сидел старик, не желтел песок, не донимала боль.
Этого дворика не было. Был другой… Здесь девочка в ярко-красном сарафанчике, путаясь, прыгала на скакалке и смеялась над своей тенью, шелестела сочная листва клена, слышно было бормотание радио в настежь открытом окне первого этажа снежно-белого дома…
И тяжесть. Хоть и знал, что она ненастоящая, но не помогало. Вверх по руке ползла какая-то темная слизь; и тряс, тряс, тряс этой непослушной рукой, пытаясь стряхнуть ее, не позволить добраться до груди… Тряс…
В четыре утра проснулся и ворочался до полшестого — не спалось. Измяв всю постель, наконец встал, вышел на балкон и перегнулся наполовину через перила. Голова слегка закружилась. Внизу — асфальт дороги и чернеющее пятно газона, трава на котором уже давно не растет почему-то. Распрямился, потянулся, вдохнул шумно.
За спиной — семья. Спят. Отдельные представители похрапывают. Доносится шлепанье крыльев. Это пингвин, который уже бодрствует и ждет возле двери в ванную, пока его впустят и запихают под ледяной душ. Вообще-то Страус, так его зовут, живет в подвале, но вчера он слезно просил остаться на ночь в доме, говорил, там, внизу, страшно. И ужасно при этом сквернословил.
Не смог отказать. Пусть разок понежится в тепле квартиры.
Подошел к Страусу и, похлопав по лоснящейся спине, отворил дверь, включил холодную воду. Он с мурлыканьем забрался под шипящую струю и начал неуклюже переминаться с лапы на лапу. Он добрый, но глупый и ленивый. Нашел его в помойке еще совсем малышом, до сих пор не понятно, как он туда попал. Выдрессировал Страуса стоять в очереди и ругаться матом. Теперь за пивом можно самому не ходить. Правда, он в последнее время стал материться по поводу и без, поэтому живет в подвале…
Боже, откуда у меня пингвин?! Семья? Раньше не было…
Живот свело, грудину будто клещами сдавило. Еле успел выбежать на улицу. Там согнулся пополам и блевал. Когда на миг поднимал глаза, то видел сквозь муть старого человека, сидящего на диванчике, когда опускал — песок…
Пульсирующее чувство "отходняка" от дозы застало Кира во дворе. Колотило зверски. Он сидел на корточках, прислонившись спиной к забору, и сплевывал тягучую слюну.
В мозгах застряла одинокая мысль о том, что нужно было достать денег. Обязательно достать и купить квартирку. Маленькую однокомнатную квартирку, где они с Юлей будут жить вместе, заниматься любовью, принимать вдвоем душ и ходить совершенно голые. Чтобы никто не мог им помешать видеть друг друга, прикасаться, слышать… и чтобы ни один человек не мог сказать: "Уйдите, пожалуйста…"
Забыть про героин, сжать зубы и найти много денег. А после — жить.
Кир поднялся и, дрожа всем телом, глубоко вздохнул. Он еще раз перебрал в уме несколько имен. Оля, Лена, Гуля. И еще одна Оля — она точно согласится. Она за четвертак мать бы продала, если б та не умерла в тюрьме два года назад. К ней-то и решил он идти в первую очередь.
В подъезде надпись на картонке: "Лифт не работает". И ниже мелким шрифтом: "Ближайший лифт на ул. Блюхера, 24".
Пешком.
Звонка не было. Постучал.
— Чего надо?
— Олю позови.
Лязг двери.
— А… Иди.
Кир прошел на кухню. В раковине стояли несколько пустых водочных бутылок, этикетки забились в сток.
Ольга сидела на табуретке, скучно глядя перед собой. На полу, у ее ног, примостился какой-то мужик. Он сосредоточенно и грубо удовлетворял ее. Методично чавкал.
— Уютно у вас тут, — сказал Кир.
— Ну? — Ольга подняла глаза. — Тоже хочешь?
— Оль, тебе деньги нужны?
— Давай.
— Заработать можно.
Мужик на миг оторвался от своего занятия, громко и далеко послал Кира и хотел продолжить, но Ольга толкнула его коленом.
— К Мишке иди пока, я сейчас.
Он сплюнул и вышел.
— Чего делать-то надо? — спросила она, запахивая грязный халат.
— В технаре вахтерша знакомая есть. Работает каждую среду и пятницу, за полбутылки пускает внутрь. Я привожу ребят, ну или девчат, ты их делаешь счастливыми и получаешь свой куш. Пятьдесят процентов.
— Ты охренел, что ли?! Хочешь меня на весь район прославить?
Кир посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
— Работать будешь в полной темноте и молча. Я еще и сам за этим следить буду, дура.
— То есть мне и кончать придется без звука, как фригидной?
— Что ты… Стонать и хрипеть можешь сколько влезет. Но без слов.
Ольга придвинулась к Киру и расстегнула его брюки. Он легко шлепнул по ее распухшим губам ладонью и снова улыбнулся.
— Я в среду зайду…
Забыть, забыть про героин. Его Юля ждет. Они же должны сегодня гулять. В обнимку. Чувствовать, как соприкасаются их плечи и бедра, обретать мизерную дольку счастья… Кир сломал иглу и отбросил шприц.
Цель — долька счастья? Квартирка? Или цель — это сама цель?
Прорваться куда-нибудь из самого себя. Не важно куда! Приделать к чему-нибудь смысл. Не важно к чему! Да, нужно квартирку купить. Пусть это будет и целью, и мечтой, которой он ни с кем не станет делиться. Ведь если ты придумал мечту, значит, она твоя.
Юля ждала возле парапета моста. Любовалась на реку, то и дело отводя одну ножку назад. Будто танцевать училась.
Кир долго смотрел на нее издали, прежде чем подойти. Думал, что все-таки прав; конечно, не во всем, но чуть-чуть прав. Думал, что иногда все-таки можно придумывать мечты. Если их по-настоящему нет.
— Мне нравится, когда ты ждешь, — сказал он, обнимая ее сзади.
— Почему? — спросила она, не оборачиваясь.
— Когда ты ждешь, я нужен. А быть нужным — хорошо.
Юля поежилась.
— Опять кололся?
— Да, один раз.
Она повернулась, и он почувствовал, как сладко пахнет от ее лица.
— Кир, милый, перестань. Я тебе все дам… Бери всю меня, бери все от меня! Ну, что тебе нужно? Что?
— Мне нужно, чтобы ты ждала. И все. Ясно?
— А честность? Любовь, привязанность?
Кир подумал, как ему хочется рассмеяться в лицо этой глупой девочке. И как люди должны сдерживаться, чтобы остаться на хорошем счету. И как она чудесно пахнет…
— Пойдем. Я хочу гулять с тобой в обнимку.
— А потом мы пойдем к тебе?
— Нет, сегодня нельзя. Мать заболела.
Ее волосы покорно легли на его плечо. Они обнялись и пошли вдоль парапета.
— Витек, ты чего боишься?
— Вдруг меня из технаря выгонят…
— Кто? Вахтерша?
— А вдруг настучит?
— Ну, как хочешь.
Кир надел майку и встал с лавки.
— Ладно, пошли. — Витька дернул жилой на шее. — Сколько?
— Полтинник.
Чувство было странное: как будто продавал пару минуток пошленького счастья. И приятно где-то возле диафрагмы, и тяжело. Там же.
Сначала Кир завел в лабораторию Олю. Показал стул, подоконник. Закрыл на ключ защитные жалюзи — гордость техникума. Выключил свет — темно.
— Все поняла?
— Иди, иди. Зови своего озабоченного.
— Я буду за дверью. Максимум через десять минут он должен вернуться.
— Извращенец, — криво улыбнулась Оля.
Кир вышел. Привел из аудитории Витьку, который был хмур, словно его к казни готовили.
— Иди, через десять минут я тебя жду. Тут, за дверью.
— А где-нибудь в другом месте…
— Нет. Иди.
Витька передернулся и вошел в лабораторию. Тихо. "Как смешно, что я выбрал именно лабораторию", — мелькнуло в голове у Кира.
Нет, это не эксперимент, это — необходимость. Работать и зарабатывать деньги — глупо, по крайней мере, с таким характером, как у него. А квартирку купить надо обязательно. Комната, стальная дверь, прочный английский замок и ключ. И чтобы ни одна сволочь не могла пересечь порог, кроме него и Юли! Чтобы была кровать, принадлежащая им, а не наполовину родителям, друзьям или арендаторам, чтобы их стены, пол и потолок хранили их голоса и дыхание. Слишком много вокруг становится всех, нас, вместе, впятером, делай так же! не глупи, одумайся!.. ты что творишь, твою мать?! Всего этого уже невыносимо много. И эта гадость уже совсем рядом! Поэтому он имеет право стоять здесь и слушать тишину… А что это так тихо, кстати?
Он взглянул на часы: прошло сорок секунд. Быстро все-таки проскакивают мысли — потом и не вспомнишь, наверное. Утихают, утихают, и снова — тишина.
И только спустя пять минут началось. Слабое посапывание, потом прерывающееся дыхание, глухие вскрикивания… Взгляд тянулся к дверной ручке и дальше, в темноту. Рот у Кира приоткрылся, потные ладони терлись о джинсы. Это было похоже на сильное наркотическое опьянение, когда грани мира съезжают с положенных мест. Быстро и надежно, а главное — незаметно: будто так всегда было. "Не смотри на нас, мы же на тебя не смотрим!"
Он испугался себя на миг…
А женские губы обволакивали лицо, шею, руки, ее пальцы проникали под майку, кругленькие коленки упирались в живот… Нет, это же там, за порогом! Почему он все чувствует? Дверь, ключ. И двое в темноте. Как он с Юлей в будущем… Крик желания, крепкая хватка за талию, рывок на себя… Дверь, замок, ключ…
"Приближайся, стелись рядом…"
Никакая сволочь не должна пересекать порог. Но сейчас нет ключа, и дверь не заперта! Стало быть, ему можно войти? Дверь есть, но ее очень просто открыть: дотронуться до ручки и попасть в свою комнату. Неужели ждать, пока его комната освободится?
"Два дома, в них люди… в них живут разные люди…"
Стоны похоти раздавались в его ушах, тело ощущало то, что было там, за дверью. В темноте. Бедра сводило судорогой, заставляя нелепо приседать… Почему раньше такого не было?!
Из темноты раздался хрип. Кир открыл дверь и вошел в эту ждущую тьму… Дальше он помнил смутно. Матерщина отшвыриваемого мужчины, удивленные на миг губы женщины, ее ноги, разлетающиеся в стороны, крик… темнота и крик. Удар наотмашь…
Витька выбежал, уронив стул. Свет, рванувшийся из четырехугольника дверного проема, очертил гнущиеся контуры Кира, зверски насиловавшего бессознательное тело.
"Два дома, в них люди… в них живут разные люди…"
Страницы: 1, 2
© Сергей Палий